Поразителен эпизод из итальянского художественного фильма о жизни Марии Монтессори, где она на глазах у профессоров медицинской Академии кидается под кровать к мальчику, спрятавшемуся от приближения взрослых в белых халатах. Она просто встречается взглядом с этим мальчишкой и просто берет его за руку… И вот он уже выбирается из своего укрытия, крепко прижимается к ней, поддаваясь родившемуся вдруг доверию к этой незнакомой, но без слов понявшей его женщине. Давайте спросим себя: можем ли мы вот так – забыв обо всем на свете, броситься под кровать к ребенку, пытаясь заслужить его доверие? 

"Дети обладают самыми разными формами восприимчивости, но все они схожи в своей чувствительности к травмам. Их так легко ранить! Но они также остро чувствуют холодность и безжалостную невозмутимость взрослых: «Помни, дорогой, что тебе говорила мама». 

Родители, которые до сих пор следуют обычаю оставлять ребенка с няней, должны быть особенно обеспокоены той холодной авторитарной манерой, в которой няни обычно разговаривают с детьми. Именно из-за этого у аристократов возникают проблемы — они говорят робко, запинаются или заикаются, при том, что на физическом уровне уверенности в себе этим людям не занимать. 

Иногда я и сама была слишком сурова с ребенком, и в одной из своих книг я привожу следующий пример. Ребенок поставил уличную обувь на красивое шелковое покрывало своей кровати. Я решительно убрала эту обувь и энергично рукой почистила покрывало, чтобы показать ему, что это совсем не место для обуви. Потом в течение двух или трех месяцев, увидев где-то пару обуви, ребенок сначала куда-нибудь ее переставлял, а затем искал покрывало или подушку, чтобы их отряхнуть. 

Часто бывает так, что дети не выказывают яростной реакции. Возможно, лучше бы они делали это, поскольку ребенок, который сердится, открывает для себя способ самозащиты и затем может развиваться нормально. Но когда он отвечает изменением своего характера или находит убежище в аномальном поведении, это наносит вред всей его жизни. 

Взрослые не осознают этого и думают, что если ребенок не сердится, то беспокоиться не о чем. Еще одна группа встречающихся у взрослых аномалий принимает форму беспричинных страхов и нервных «тиков». Большая их часть восходит к насилию над повышенной чувствительностью ребенка. Некоторые являются отражением неудачного опыта общения с животными, такими как кошки и цыплята, другие — результат детской боязни быть запертым в комнате. 

Ни рассуждения, ни убеждения не могут помочь жертвам этих страхов, известным в медицине как фобии. Некоторые из них так распространены, что получили специальные названия, например «клаустрофобия» — боязнь закрытых дверей или замкнутого пространства. 

Можно привести гораздо большее число примеров из медицинской практики, но я упоминаю эти просто для того, чтобы показать тип детского мышления в этом возрасте и настоять на том, что любое наше обращение с ним принесет свои плоды не только в настоящий момент, но и в жизни человека, которым ему суждено стать. 

Чтобы понять разум малыша, очень важно идти по пути наблюдений и поиска, пока его понимание ни проникает в разум взрослого до уровня подсознательного. Это никоим образом не простая задача, поскольку наше знание «детского языка» редко оказывается на высоте, или же мы можем не уловить тот особый смысл, который пытается донести до нас ребенок в своих словах. 

Иногда надо знать всю жизнь ребенка или, по крайней мере, изучить его ближайшее прошлое, прежде чем мы сможем успокоить это маленькое существо перед лицом тех трудностей, с которыми оно сталкивается. 

Как часто мы мечтаем о переводчике, способном передать нам, что ребенок имеет в виду! Я сама долгое время работала над этим, стараясь стать детским переводчиком, и я с удивлением заметила, что, если вы стараетесь делать это для детей, они начинают бегать и искать вас, словно понимая, что есть кто-то, кто может им помочь. 

Привязанность детей к тем, кто их просто ласкает и балует, находится на совершенно ином уровне, чем этот высокий энтузиазм. Единственная надежда ребенка — это его переводчик. Вот тот, кто отопрет дверь в сад открытий, которую захлопнул мир. Помощнику ребенка позволена близость, превосходящая простую привязанность, ибо помощь — более ценный подарок, чем утешение. 

В доме, где я жила, у меня была привычка вставать и начинать работать очень рано утром. Однажды маленький мальчик, не старше полутора лет, пришел ко мне в комнату в этот неурочный час. Я участливо спросила его, не голоден ли он. Он ответил: «Червяки». Выказывая свое удивление, я переспросила «Червяки, червяки?» Увидев, что я не понимаю, он попытался мне помочь, добавив еще одно слово: «Яйцо». 

Я сказала себе: «Наверное, речь идет не об утреннем напитке». Тогда он сказал: «Нина, яйцо, червяки», — и я поняла, поскольку вспомнила (и здесь я повторяю, насколько важно знать всю подноготную жизни ребенка), что за день до этого его сестра Нина раскрашивала цветным мелком яйцеобразный контур. Он тоже захотел мелок, но она рассердилась и прогнала его. 

А теперь смотрите, как работает разум ребенка. Вместо того, чтобы противопоставить себя ее воле, он дождался этой возможности (и ведь с какой настойчивостью и терпением) сделать еще одну попытку. Я дала ему мелок и овальный металлический вкладыш, и его лицо засияло, однако он не смог нарисовать контур яйца, и мне пришлось сделать это за него. Тогда он принялся заштриховывать его волнистыми линиями. Его сестра делала это обычными прямыми штрихами, но он придумал кое-что получше и использовал волнистые линии, похожие на червяков. То есть этот ребенок дождался, пока заснут все, кроме его переводчицы, и пришел к ней, уверенный в том, что она поможет. 

Не гнев и насилие, а терпение отмечает этот период в жизни детей, терпение дождаться подходящего момента. Только когда ребенок не может себя выразить или находит внутренние препятствия к осуществлению своего желания, он демонстрирует ожесточенность и раздражение (вспышки гнева). 

Приведенный пример также показывает, как эти крохи стараются подражать в своем поведении детям постарше. Если трехлетний ребенок начнет выполнять какую-нибудь работу, полуторагодовалый малыш тоже захочет это сделать. Возможно, для него это окажется трудным, но он будет пытаться это делать. 

В нашем доме малыш старался подражать своей трехлетней сестре, разучивавшей шаги нового танца. Учительница уже задала нам вопрос, как можно научить балетным па такую маленькую девочку. Мы умоляли ее не волноваться о том, сколько выучит ребенок, а просто попробовать. 

Понимая, что мы хотим помочь ребенку в развитии, учительница снизошла до урока. Сразу же с криком «Я тоже!» прибежал маленький полуторагодовалый мальчик. На это учительница никак не хотела соглашаться, возражая, что это совершенно невозможно, и что ее достоинство балетного педагога не позволяет ей взять ученика такого маленького возраста. Тем не менее мы уговорили ее забыть о гордости и отнестись с юмором к нашему капризу. 

Она села играть марш, и малыш немедленно пришел в ярость и отказался двигаться. Она увидела в этом подтверждение своих опасений. Но он беспокоился вовсе не о танце. Его гнев вызвала шляпа учительницы, лежавшая на диване. Не говоря ни «шляпа», ни «учительница», он продолжал яростно повторять два слова: «прихожая» и «крючок». На самом деле он хотел сказать: «Этой шляпе здесь не место. Она должна быть на крючке в прихожей». 

Он позабыл об удовольствии от танца, словно услышал высший призыв создать порядок из хаоса. Как только шляпу повесили на крючок, он успокоился и приготовился танцевать. 

Очевидно, что основная потребность в порядке превосходит в маленьком ребенке над всеми прочими социальными призывами, которые посылает ему мир. 

Изучение речи и детской восприимчивости позволяет нам проникнуть в такие глубины в душе ребенка, куда редко удается заглянуть психологам. Примеры детского терпения в первом случае и стремления к порядку во втором дают нам много интересного материала для размышления. Если добавить к этому рассказ о ребенке, который понял весь разговор, но не согласился с выводом последнего из говорящих о счастливом конце обсуждавшейся истории, то мы увидим, что в сознании ребенка разворачивается целая жизнь, целая психологическая драма, из которой мы исключены. 

Всякое открытие в области разума ребенка этого возраста должно быть опубликовано, поскольку оно может пролить свет на то, как помочь малышам лучше адаптироваться к условиям, в которых они находятся. 

Каким бы скучным нам это ни казалось, все, что помогает человеческой жизни, имеет первостепенное значение. Перед помощником младенца стоит благородная задача. Она заключается в том, чтобы положить начало и помочь развиваться будущей науке, которая впоследствии станет основой для ментального развития и формирования характера. Пока же мы вынуждены взвалить на себя эту ношу, дабы не позволить отклонениям и изъянам изувечить личность ребенка и привести к появлению неполноценных взрослых".